Pages

Лебединая песня для Ани

***

Легкие, едва ощутимые, ароматы сочного лета, цветущей зелени и розовой туалетной воды заполоняли своим дыханием небольшую веранду городской кофейни. Всюду, куда ни падал взор, можно было увидеть завораживающие бархатом лепестков цветочные гирлянды, которые манили своими красками и слегка покачивались от дуновения ветра. Под потолком разместились, играющие на свете солнца платиновым блеском, стереосистемы – из них лилась ласкающая слух инструментальная музыка, чем-то отдаленно напоминающая ирландские мотивы. Внезапно в гармонию звука, цвета и запаха вмешался терпкий аромат кофе и мягкой сливочной карамели с оттенком лимонника. К небольшому столику в углу веранды, за которым сидели двое молодых людей, подошел официант с готовым заказом. Оба смотрелись столь странно в этом месте, и с еще меньшей вероятностью их можно было бы вообразить парой. Он сидел напротив девушки, чуть облокотившись о стол, рассказывая что-то своей спутнице буквально «на пальцах»: его широкие ладони покоились на деревянной столешнице в открытом жесте. Юноша был высокого роста, одет в светлые брюки и хлопковую рубашку. Рукава были несколько небрежно закатаны, обнажая небольшой участок загорелой кожи предплечья. Темные с пепельным отливом волосы аккуратными завитками спускались к самым вискам, на его голове – он, видимо, забыл их снять, - покоились солнцезащитные очки. В самой его речи и манере держаться было нечто странное: говорил он так, словно представлял очередной законопроект в городскую Думу, смотрел так, будто в заведении отдельную плату брали за созерцание посетителей, а улыбался редко, но открыто и искренне. Девушка же сидела напротив, расслабленно откинувшись на плетеное кресло, и молча смотрела на молодого человека. Она вытягивала шею и время от времени подносила руку к мочке уха, дотрагиваясь до серебряной сережки. Внешне она была если не полной, то частичной противоположностью юноши: тоже высокого роста, одета в жемчужно-белое – словно в насмешку над хлопковой рубашкой – платье, плотно обхватывающее ее стройную фигуру и повторяющее каждый ее изгиб. Лишь от уровня коленей оно расходилось мягкими клиньями, отчего силуэт девушки напоминал перевернутый цветок ночной белой лилии. Тонкую открытую шею украшала серебряная цепочка с крупной подвеской в форме капли. А длинные светлые волосы спускались по плечам едва не до самой талии, отчего ее образ казался сказочным – будто случайно встретил в черте города нереиду. Внимала словам рассказчика она со всем вниманием, на которое способно человеческое существо, а умиротворение, плескавшееся в ее серо-зеленых глазах, казалось, только распаляло ее спутника, и он принимался рассказывать с еще большим жаром – в рамках допустимого для законопроекта, разумеется. И если со стороны казалось, словно эти двое являют собой противоположности или девушке совершенно безынтересны излияния молодого человека, то, вероятно, это еще одно доказательство общеизвестного факта о невозможности оценивания людей по их облику, ведь нет пути более неверного, чтобы понять другого. 

Разве это можно описать словами? Маленькое повседневное чудо, такое мимолетное и вечное, единство для двоих, открывающее врата для чего-то несоизмеримо большего, чем просто двое… Когда все, о чем может мечтать он – это вечно видеть ее такой прекрасной, искренней, счастливой, жадной до знаний, чтобы ничто не заставило померкнуть ее свет, не спугнуло ее доверчивости, не заставило пошатнуться веру  в лучшее. Ему хотелось навсегда заключить эту самостоятельную белокурую девушку в крепкие объятия, стать ее щитом от зла и страданий, не подпускать ничего, что способно ее огорчить, уберечь от печалей и разочарований, чтобы золотистые искорки в ее серо-зеленых глазах и искренняя улыбка никогда не исчезли с прекрасного лица, чтобы ее доброе сердце, открытое для всего мира, никогда не знало боли. И все, чего может желать она – сделать его счастливым, потому что он изменил ее мир, наполнил своим светом и теплом своей души, потому что он, сам того не зная, сумел стать ее разумом, ее решимостью, ее силой и ее любовью.

Споря с ней, он как-то попросил:

- Дай мне свою руку, Ань.

- Зачем?

- И почему вопрос с доверием остается открытым? Просто протяни руку вперед.

Не зная, чего ждать тогда, но и не готовая отступить, она послушно протянула руку, и он аккуратно накрыл ее ладонь своей.

- Когда я держу твою руку в своей, я ощущаю тепло всей ладонью. Как думаешь, ты ощущаешь мое прикосновение большей или меньшей поверхностью, чем я?

Она нахмурилась в недоумении.

- Такой же.

- То есть моя рука соприкасается с твоей настолько же, насколько твоя - с  моей? Я не ощущаю больше от того, что это я дотронулся до тебя, а не наоборот?

- Конечно.

- Тогда почему ты считаешь, что с чувствами должно быть иначе? Когда ты касаешься моего сознания, я чувствую тебя настолько же, насколько ты меня. И все, что влияет на тебя, влияет на меня в равной степени. Потому что я люблю тебя.


Разумеется, люди подчиняются своей изменчивой природе, но иногда в отношениях некоторых отдельных личностей есть нечто,что роднит их с прекрасными лебедями, помимо крылатой души. Они выбирают пару лишь однажды в жизни и, находя верного спутника, обретают и свое место в необъятном мире, свою безусловную принадлежность. 


No comments:

Post a Comment